11. 03. 2025
Антон Алексеев – директор IAC ISHR
Недавно на VII Судебном форуме один из судей в шутку сказал, что суд — это перформанс. Но если задуматься, то в этом утверждении есть глубинный смысл, особенно если рассматривать его через призму книги Йохана Хёйзинги Homo Ludens («Человек играющий»). Давайте разберемся, в каком смысле судебный процесс можно назвать игрой и какие следствия из этого проистекают для мониторинга правосудия.
Судебный процесс как ритуал
Перформанс, или представление, своими корнями уходит в ритуальную сферу, связанную с игровым поведением. Не зря говорят «играть на сцене». «Культ правосудия» можно представить как ритуал призывания богини Фемиды в конкретный процесс. Как в любой игре или представлении, важно не только участие, но и строгая приверженность определенным правилам: ссылки на практику ЕСПЧ, очерченные процессуальным правом роли сторон. Эти действия напоминают ритуальные жесты, которые не просто формальны, но и призваны воздействовать на сам процесс.
Перформанс, состязание, азарт
Всякий судебный процесс содержит в себе элементы разных игровых форм:
– Азартная игра — когда исход зависит от случая (вопроса, попадет ли дело к принципиальному или ангажированному судье).
– Состязание — спор сторон, где побеждает тот, кто лучше подготовлен и владеет техникой судебного выступления.
– Словесный поединок — битва аргументов, эмоций и риторических приемов.
Исторически суд напоминал театральное представление, где можно было использовать любые приемы: от стенаний в траурных одеждах до привлечения толпы сторонников. В Древнем Риме этот перформанс был неотъемлемой частью судебного процесса. Стоики пытались изгнать игровой элемент из судопроизводства, но первый же реформатор — Рутилий Руф — проиграл процесс и был вынужден уйти в изгнание.
Игра имеет свои правила — но какие?
Если суд — это игра, то первым делом надо разобраться в ее реальных правилах. Анализируя сотни судебных заседаний можно сказать, что, как минимум, в некоторых судебных процессах формально существуют процессуальные нормы, но на практике они не всегда определяют исход. В подобных делах судья не столько арбитр, сколько легитимизатор приговора (чаще всего обвинительного). Следовательно, можно предположить, что в подобных ситуациях игра идет не между обвинением и защитой, а между обвинением и судом с одной стороны и защитой — с другой. Если мы хотим изменить баланс, нужен дополнительный игрок — например, институт amicus curiae (друга суда), который поможет переформатировать роль суда из, по сути, обвинительной в арбитральную.
Как изменить игру?
Если суд — это сцена, то можно ли изменить сюжет? Один из способов — создавать преграды, которые разрывают череду часто монотонных нарушений права на справедливый суд. Возможно, для этого стоит акцентировать внимание на том, что именно суд, а не только стороны, несет ответственность за нарушение права на справедливый суд, ведь именно суд должен пресекать нарушения ещё на стадии судебного процесса. Каждый процесс требует индивидуального подхода, но главная цель — уравновесить стороны в игре.
Судья как герой мифа
В некотором смысле мы можем представить судью как героя мифа, который попал под чары злого волшебника и должен быть освобожден. Когда суд превращается в обвинительный механизм, он утрачивает свою подлинную функцию. В таком случае задача — создать условия, в которых судья сможет выйти из этого наваждения и вновь стать настоящим арбитром.
Игра на желание быть первым
В основе многих игр лежит стремление к превосходству. Судебный процесс не исключение. Можно ли сыграть на этом для усиления справедливого судопроизводства? Возможно, представив, например, мониторинг судебных заседаний как новый инструмент, который делает судейскую работу более профессиональной и поднимает репутацию тех, кто действительно придерживается стандартов правосудия.
Итог
Если рассматривать суд как игру, то мы можем научиться лучше понимать ее правила и использовать их в стратегическом ключе. Мониторинг судебных процессов — это не просто наблюдение, а активное участие в изменении правил игры. А значит, важно не просто фиксировать нарушения, но и находить способы влиять на систему, чтобы сделать ее более справедливой.
Судебный процесс — это, в некоторой степени, перформанс, но давайте не забывать, что у нас есть шанс повлиять на его сценарий. Ведь возврат суда в состояние чистого ритуала и игры — это возврат к архаике, когда соблюдение формы было важнее поиска истины. Наша цель — помнить эти истоки, но не оставаться в прошлом, а развивать судопроизводство как инструмент справедливости, а не просто сцену для ритуального спектакля.
